Как Путин стал президентом США: новые русские сказ - Страница 1

К оглавлению

1

КАК ПУТИН СТАЛ ПРЕЗИДЕНТОМ США: НОВЫЕ РУССКИЕ СКАЗКИ

ПРЕДИСЛОВИЕ

В 1913–1916 годах Максим Горький создал лучшее, на мой вкус, свое произведение — цикл фельетонов «Русские сказки». Пафос всегда ему мешал, а вот с юмором у этого автора все обстояло отлично. В цикле из двух десятков сказок он остроумно отхлестал и черносотенцев, и декадентов (Сологуб даже хотел с ним стреляться), и либералов, думающих только о том, на каком бы заборе написать очередной протест… В общем, отличная получилась книга.

В1999 году я без всякой надежды на скорую публикацию начал набрасывать «Новые русские сказки». Сочинены были уже первые пять опусов, когда Михаил Леонтьев затеял сатирический журнал «Фас». Там эти сказки и стали появляться — они были в каждом из восьмидесяти вышедших номеров журнала, и всегда сопровождались прелестными иллюстрациями художника Бориса Маркевича. Картинками к «Новым русским сказкам» и посейчас оформлен знаменитый московский клуб «Дума».

Впоследствии «Фас» прекратился, и последние сказки я публиковал уже в «Вечернем клубе». Многие из них размещены на разных сайтах Интернета — иные с моего ведома, иные без, и второй вариант, пожалуй, даже приятней. В общем, автору радостно уже то, что эти сочинения не остались в своем бурном времени: их вполне можно читать и сегодня, когда события 1999–2001 годов, служившие поводом для сочинения сказок, благополучно забылись.

Это было время довольно забавное, по крайней мере на ретроспективный взгляд. Сначала «Единство» насмерть схватилось с «Отечеством», Доренко грыз Лужкова, Киселев поливал Ельцина; потом бушевали конфликты вокруг НТВ, потом бежали Гусинский и Березовский, возникали и затихали слухи о переносе столицы в Петербург, — и все это время шла вторая чеченская война. В общем, было о чем написать политическую сказку.

Сегодня ее тоже есть о чем написать. Пока есть Россия. есть и этот жанр, изобретенный Щедриным, расшифрованный Горьким и посильно обновленный вашим покорным слугой. Но о новых временах расскажут новые русские. а сейчас я предлагаю вам скромную хронику рубежа веков. Кто-то вспомнит о тех временах с содроганием, кто-то с умилением, а я — со смесью умиления я содрогания, которую иногда еще называют катарсисом.

В сочинении большинства сказок мне помогала моя жена Ирина Лукьянова, так что все претензии лучше делить на двоих, а комплименты сразу адресовать ей.

ГЕНЕРАЛ И ЖИДЫ

Больше всего на свете генерал не любил жидов. Нелюбовь его к ним имела, если можно так выразиться, характер метафизический. Жиды не могли обойти его по службе, потому что почти не шли в военную службу по слабости духа. Жиды почти не встречались ему в скудном гарнизонном быту, где жадному и жирному жиду нечем прокормиться. Жиды не отбивали у генерала женщин, потому что предпочитали своих жидовок. Так что чувство генерала к этим трудно описуемым, но явно вредным существам было в основе своей бескорыстно.

Самое ужасное, что по мере усиления ненависти генерала к жидам их количество парадоксальным образом возрастало. Во времена генеральской юности жиды встречались очень редко, и всякий, кто подсмотрел живого жида в естественной среде его обитания — например в адвокатской конторе или в аптеке, — мог считаться счастливцем. К тому же в начале пятидесятых жидовские ряды сильно поредели, поскольку их объявили вредителями и стали истреблять специальным жидомором. Но чем больше генерал их ненавидел, тем больше они плодились, и вскоре дошло до того, что они стали везде.

Просыпаясь, генерал совал машинально ноги в сапоги, и в одном из сапог обязательно сидел жид. Генерал вытряхивал пархатого из сапога, проверял, не нагажено ли там и только после этого надевал любимую обувь. Жид сидел в кармане офицерской формы генерала и похабно скалился из тюбика с зубной пастой. Маленький, тонко жужжащий жид прилетал сырыми ночами пить генеральскую русскую кровь. Еще несколько жидов-кровопийц, уже в другом обличье, коричневые, овальные и с острыми попами, жили у генерала в диване. Жид щекотал генерала во время смотров, заставляя ерзать и дергаться. Стоило снять фуражку, как жид по-гоголевски забирался и туда и, искательно, но с тайной насмешкой глядя на генерала, пищал оттуда:

— Это сто зе, васе превосходительство? Ай-яй-яй, везде жиды…

Кончилось тем, что пара знакомых генерала, доселе безупречных с этнической точки зрения, тоже стала жидами. Генерал, приглашенный в гости к ближайшему товарищу, ротному командиру с кристальной репутацией вечно красного, пьяного и орущего служаки, неожиданно обнаружил на столе у него мацу в шоколаде, и сколько ни уверяла несчастная жена генеральского товарища, что это вафельный торт ценою три рубля, единственная скудная радость местной кондитерской промышленности, генерал явственно чувствовал в торте привкус крови христианских младенцев. Он этот вкус хорошо знал, поскольку по роду своей службы как раз и был занят тем, что морил христианских младенцев, попадавших в его распоряжение, чтением устава, шагистикой и голодом.

Генерал немедленно побежал к унитазу — извергать из себя кровавую пищу — и, глянув в зеркало, висевшее в ванной, с ужасом увидел в зеркале жида. Машинально генерал выхватил пистолет, намереваясь убить сначала отражение, а затем и подлинник, но вспомнил, что у жида должно висеть специальное, жидовское, зеркало, которое показывает все в извращенном свете. Дома он тут же кинулся к волшебному стеклу и с облегчением увидел в нем нормального, несколько даже заурядного гарнизонного генерала, каких в армии было множество — больше, чем рядовых, и уж точно больше, чем надо. На него смотрело этнически чистое, классическое, несколько грушеобразное лицо отечественного военного: поуже, где думают, пошире, где едят, усы в память о генералиссимусе, рот, чтобы через него выходили команды, и уши, точно пригнанные под поля фуражки. Слава Богу, все было на местах. Единственное, что на левом погоне опять-таки сидел жид, но к этому генерал уже привык — он прихлопнул мерзавца пятерней, так что на ткани мундира расползлось жирное жидовское пятно. В этих пятнах давно уже было все белье и вся одежда генерала. Иногда он убивал на себе до десятка жидов в день.

1